Просто новый расказ о братьях. некоторым может показаться филосовским, но эт тока в начале.
короч четайте и наслаждайтесь

Мы.
Мы. С самого рождения над нами реет это самое «мы».
Мы родились в один день. Мы рано начали ходить и говорить. Мы сказали первое слово в один день. Мы вместе пошли в школу. Мы мечтали об одном и том же.
Мы, брат, мы.
Мы – это страшно. Нет меня и нет тебя. Я и ты, это как зеркало. Неправильное, кривое потому что отображает не так, но какое есть.
Одно целое и совсем не цельное. Понимаешь, это как раздвоение личности, когда знаешь и не знаешь: я знаю, что ты чувствуешь, но не знаю…парадокс, да?
***
Вот я. Я стою на этой стороне улицы, а на противоположной вижу тебя. Себя. Вибрирует телефон. Я стою и смотрю на тебя, но потом все же отвлекаюсь и отвечаю на звонок.
-Да.
-Да, Билл? Ха-ха, это что новенькое. А где же твое манерное «аллее»?
-Томми, дорогой, ты для чего мне звонишь, когда нас разделяет только дорожное полотно?
Я не знаю, зачем я это спрашиваю. Мне уже известно, что произошло что-то хорошее. Я чувствую это тобой. Странно, да? Так говорить – странно…Я вижу, что ты хотел, х о т е л сказать мне это что-то лично. Обнять и закружить, смеясь, так чтобы смех разносился по улице, так, чтобы спугнуть голубей, клюющих хлебные крошки с асфальта.
Ты смеешься. Забавно слышать смех с той стороны улицы и его же – слышать в трубке.
Я знаю, что ты не удержался, и позвонил. И расстояние не важно.
-Том?
Ты продолжаешь смеяться. Я уже думаю, все ли с тобой в порядке? Вешаю трубку и перебегаю дорогу прямо перед несущейся на всей скорости машиной. Немедленно получаю за это подзатыльник. Да, Большой брат, бей меня глупого. Я смотрю на тебя – счастливого и тоже улыбаюсь.
-Ну, что ты лыбишься, чудовище? – спрашиваю.
Мне становится ужасно интересно узнать, в чем дело. Это желание распирает меня, желание наполняет меня, как наполняют воздухом воздушный шар, я как этот шар, лопну сейчас. Но я знаю, что тебе, такому счастливому, до боли хочется поделиться радостью. Ты хочешь уже сказать, но еще больше хочешь, чтобы я спросил.
Это доставляет тебе почти физическую боль, почти так же, когда ты видишь что-то настолько прекрасное, что становится больно. Становится больно в груди, больно дышать, больно смотреть. Больно.
Ты опять счастливо смеешься, а я улыбаюсь тебе и молчу. Ты тоже молчишь.
Я беру тебя за руку и тяну вниз по улице. Мы честное слово, как придурки с тобой. Маленькие счастливые придурки!
Все также без слов мы добираемся до дома. Я шарю по карманам в поисках ключей – всегда забываю, куда их кладу. По моему телу пробегают мурашки, когда я чувствую, как ты, стоя передо мной, обвиваешь руками мою талию и достаешь ключи из заднего кармана моих джинс. Мы стоим и смотрим друг на друга. Я вижу, как твое лицо приобретает недоуменное выражение. И я знаю почему: я уверен, что ты почувствовал, как меня передернуло от твоего прикосновения. Нет, я тебя умоляю!! Не думай, что мне неприятно! Еще мгновение, и ты поворачиваешься ко мне спиной – лицом к двери. И, правда, надо же когда-нибудь открыть эту чертову дверь…
Я думаю о том, что ты должно быть, теплый. Том, ну чего у тебя руки-то так трясутся, в замочную скважину ключом не можешь попасть! Пытаюсь отобрать связку, а ты не даешь. Да, как всегда, наш мистер-я-все-делаю-сам отказывается от помощи. А мне невыносимо больше так стоять, и прижимаюсь к тебе всем телом, мягко обнимая тебя левой рукой, а правой рукой я сжимаю твою руку, в которой ты держишь ключи: так, я-ты открываем эту разнесчастную дверь и я отпускаю тебя. Вот уже мы в доме и разрушено волшебство момента. Да, мы и раньше часто обнимались, мы же братья, братья-близнецы,…но сейчас это было что-то другое. Не-так.
Ты рвешь минуты молчания фразой, сказанной тоном, полностью выдающим предвкуш ение:
-Пойдем, братец-кролик, я хочу кое-что тебе показать.
У тебя такой заговорщицкий вид…с ума сойти!
Мы останавливаемся перед входом в твою-мою комнату. Я не понимаю, чего ты медлишь.
-Бииил, Биииил, имей терпение!! – ты видишь по моим глазам, как я хочу узнать.
Ты закрываешь мои глаза руками и пинком открываешь дверь. Дверь с громким стуком ударяется об стену.
Несколько шагов проделаны в звенящей тишине, которая разбавилась моим приглушенным стоном, когда я задел ногой кровать. Ты убираешь ладони с моих глаз, и я вижу то, зачем ты меня сюда приволок: первый диск с нашим вторым альбомом!!
Я счастлив – я подхватываю тебя и кружу по комнате, пока не спотыкаюсь, и мы не заваливаемся на впопыхах заправленную кровать.
Я улыбаюсь, а ты смотришь на меня своими невинными глазищами. Боже мой!! Ты тяжееееелый. Угораздило же меня упасть под тебя…
Атмосфера в комнате неуловимо меняется и, вот когда я собирался уже сказать, что повалялись, и хватит – ты целуешь меня. В голове сплошной сумбур. Я чувствую каждый сантиметр твоего-моего тела, там, где наши тела соприкасаются, разливается горячая истома. Я не уверен, что ты вообще сейчас понимаешь что делаешь! Я инстинктивно прижимаю тебя к себе и переворачиваюсь. Я хочу, чтобы ты сейчас осознал, что делаешь. Теперь, брат, снизу ты. Углубляю поцелуй и чувствую, что еще немного, и ты начнешь стонать. Я нехотя отстраняюсь и смотрю в твои глаза. Я не ждал увидеть там столько всего…но, Том, я вижу пламя желания, и вижу тень сомнения, и я вижу, что ты начал понимать.
Я опять тянусь к твоим губам. Я больше не могу сдерживаться. Это сладко.
…Поворачивается дверная ручка, но я так увлечен, что не успеваю оторваться от тебя.
-Мальчики, я тут пирог испе… - фраза обрывается на полуслове.
Мы с Томом синхронно поворачиваемся. Мама.
-эээ…привет мам! – блин, даже это сказали одновременно.
Мама роняет пирог прямо на пол, где он разваливается, заляпав весь ковролин. Черт, а ведь именно этот ковролин мы так долго выбирали!
Я быстро вскакиваю и начинаю собирать пирог голыми руками. Беру кусок, но он вываливается у меня из ослабевших рук.
-Прости, ма, - быстро говорю я.
Он упал прямо ей на ногу.
-Ннничего, Билл.
Она переводит взгляд с меня на Тома.
Том полусидит на кровати, весь раскрасневшийся, с припухшими губами и испуганно смотрит. Он пытается что-то объяснить:
-Мама, это не то, что ты подумала!! Мы не …целовались!!
Это слово дается ему с трудом.
-Мы…ээ.ээ.ну…у меня сегодня вечером свидание и Билл учил меня целоваться!
Боже, Том, нелепей отговорки нельзя было и придумать! Я не знаю, что сказать, по привычке убираю волосы с глаз, и не знаю, что делать!
-Блядь! – оооооо, черт, при маме ляпнул! И волосы в жирном креме…
Мама смотрит на нас. Я вижу, что у нее шок.
Она нервно теребит передник и выходит, бросая напоследок:
- У меня там печенье подгорает…
Я не смотрю на Тома. Я не могу! Как все нелепо…
Мы оба подскакиваем, когда звонит мобильник. Играет веселенькая мелодия. Я помню эту песню – что-то про лето, бабочек и любовь.
-Аллеее! – да Том, ты дождался моего манерного «алле»
-Билл? Бери Тома и дуйте в студию.
Бери Тома. И это я думаю?!
-Девид, эээ…мы сейчас не можем.
-Я сказал, бери, и приезжайте!
В трубке раздались короткие гудки – как всегда, наш дорогой продюсер не дал мне оставить последнее слово за собой.
Том усердно рассматривает что-то в углу. Я быстро говорю о том, что нам пора.
Брат смеется, как сумасшедший, когда я хватаю куртку и пытаюсь открыть дверь, чтобы выйти. Естественно, ну естесственно же, я поскальзываюсь на этом долбанном креме и падаю!
-Бляяяяядь… - уже обреченно протягиваю я.
Джинсы тоже в креме. Том, милый Том помогает мне подняться и тащит в ванну.
-Да, крошка-Билли, ты сегодня превзошел сам себя! – его глаза искрятся смехом.
Он быстро помогает мне вымыть голову, я переодеваюсь и вот мы уже готовы ехать.
-Быстро же, мой сладкий, ты перестал стесняться!
-Что? – изумленно переспрашивает брат.
Ой, я кажется, сказал это вслух…
Спускаемся вниз. Мама сидит на кухне и пьет воду. Мммм, не совсем воду…Я вижу это, когда мы подходим ближе.
-Мам, нам срочно нужно в студию. Сегодня домой не приедем, не волнуйся, все будет хорошо.
Я вижу, что она не верит. Она не верит, ни единому слову.
Я смотрю на Тома и понимаю, что он думает о том же.
Мы идем к двери и почти на самом выходе, нас настигает мамино взволнованное:
-Я не стану вас после этого меньше любить, вы же все равно мои дети! Я не перестану…
Мы с Томом поворачиваемся к ней, как по команде.
А она смотрит на нас глазами, в которых стоят слезы.
Мы срываемся с места и подбегаем к ней, обнимая с двух сторон. Мама начинает плакать.
-Мама…
-Мама…– а это уже Том.
-Я…-у нее срывался голос, - я попытаюсь принять это…я..
Мы успокоили маму. Нам, в самом деле, пора было ехать.
Поймали такси.
-Билл.
Боже мой, Том, не отвлекай меня от созерцания заоконной картинки!
-Билл! – Том тронул меня за плечо.
Нужно было ответить. Но я не мог ничего сказать и не мог поднять глаза на брата! Мы берем себе ношу не по силам.
Я повернулся к нему и посмотрел ему в глаза.
Я по губам прочитал это его «Я тебя люблю!».
Я просто обнял его крепко-крепко и улыбнулся самой счастливой улыбкой на свете!
Это было в нас самого детства. Это было налетом на наших невинных улыбках. Это было в моих песнях. Это было в нас.
Мы самые близкие друг другу люди!
И мы красивы, мы очень красивы и это закономерно, что мы любим друг друга и в этом смысле.
Нельзя любить пол – можно любить личность.
Мы приехали в студию. Нас встретил Йост с распростертыми объятиями и заявил прямо с порога, что вечером у нас небольшой концертик.
Прямо так и сказал – небольшой концертик.!!
Георг и Густав уже были здесь – сидели с хмурыми лицами.
Том, как всегда, не сдержался:
-Дейв!! – заорал он. - Небольшой концертик? Небольшой?! Что это должно значить?!
Мы не готовы!!
Я уловил в его интонациях нотки отчаяния. Я видел, что он хочет играть, но в голове не укладывается – играть без должной подготовки?
Йост чуть ли не за шкирку перенаправил его на диван, усадил.
-Том, это не мне нужно. Это нужно группе.
Упс. Прозвучала волшебная фраза: «это нужно группе».
Теперь Том горы свернет.
Я обвел взглядом всех находившихся в комнате:
-Ну что, давайте уж…
И понеслась репетиция.
***
Вечер. Нас привезли в какой-то небольшой клуб. Мы скучковались в гримерке, нервничая больше обычного. Нервничая? Нет, чудовищно нервничая. Мы еще никогда не играли без подготовки. Нам не хватило времени по-человечески отрепетировать.
Хлебали содержимое баночек из-под Рэд Булла. По секрету сказать, в них был совсем не Рэд Булл. Мы никогда себе не позволяем выходить на сцену пьяными, но сейчас…нам всем нужно расслабиться, чтобы не провалить.
Вошел Дейв и сказал, что пять минут до выхода. Георг и Густав кивнули, и продолжили сидеть в креслах.
Том потянул меня на выход. Я послушно вышел.
Брат, тут же прижал меня к стенке, как только понял, что в коридоре никого. Я даже испугался, поймав его взгляд – взгляд голодного удава. Вовлек в поцелуй…
Сволочь.
Еще секунда, и оторвался, тяжело дыша.
-Тоооом. Что ты делаешь?!- Я недоумевал. – С ума сошел! Мне хватило мамы на сегодня.
Братишка только чмокнул меня в нос, рассмеялся и пошел по направлению к сцене.
А я…А что я? Я сполз по стенке и остановился в районе пола. Я его хотел прямо здесь и сейчас. Хотел сильно, почти до звезд в глазах. Я ничего не мог поделать с этим. Ну да. Он заводит меня с одного поцелуя.
Из гримерки вышли ребята.
Ребята поржали, глядя на меня, и предложили сменить профессию.
Я уже хотел начать возмущаться, когда Георг положил мне руку на голову и сказал, что работа полотерки – в самый раз. Я как раз этим сейчас и занимаюсь.
Я уже готов был взвыть!
Дейв появился как черт из табакерки и рыкнул так,…я подумал, что умру на месте!
Как всегда – мы трое задерживались.
Сцена была маленькой, зал был маленький, но людей было много. Мы начали играть – зал взорвался аплодисментами.
Я смотрел на них, на зрителей, и видел каждый взгляд. Они хотели меня! Они хотели тебя!
О, покажите мне провокацию! Дайте мне чувства!
Кажется, не надо было все же пить.
Я снял футболку и кинул ее в зал. Зал взорвался криком.
Блин, они там чуть друга не поубивали за футболку! Я посмотрел на Тома и понял, что попал. Братишка ненавязчиво так двигался в такт мелодии, приближаясь ко мне. Он стоял уже почти вплотную, когда я понял, что если сейчас я не возьму инициативу в свои руки – я пропал. Изящным движением я обогнул Тома и встал у него за спиной. Ха-ха, придурок. Ну, куда он от меня теперь денется, с таким то размером сцены?
Мой затуманенный алкоголем мозг сам выбирал что делать, без моего на то согласия.
Я обнял брата сзади и легонько потерся об него. Могу поспорить на что угодно: этого никто не заметил!
Том откинул голову назад и облизнул губы. Ха-ха. В точку!
Ну, что мне оставалось делать? Я же не мог прервать ему удовольствие!
Я продолжал извиваться возле него, вырвав совсем не приглушенный стон.
Господи!! Нужно было видеть глаза людей – Тооооом, ты застонал в микрофон…
Оооой, вижу, братишку сейчас порвет от эмоций, которые его переполняют.
Он уже почти не мог играть, его плохо держали ноги, и он плавно опустился у моих ног.
Эффектно, ничего не скажешь.
Опустив взгляд вниз, я увидел его глаза. Это были ну ооооочень злые глаза.
Какое счастье, что это была последняя песня!!
***
Я не стал даже заходить в гримерку. Шмотки заберут ребята, а мне нужно домой! Я надеялся, что успею смыться от Тома.
Уже садясь в такси, я понял, что мне это не удалось – брат, подбежавший следом, буквально запихнул меня в машину и залез в нее сам.
Путь домой оказался что-то уж слишком коротким.
Мама уже спала.
Я быстро поднялся наверх и закрылся в ванной.
Боже мой!! Душ оказался благословением.
Выйдя из ванной я увидел тебя.
-Том… - тихо обратился я. – Ты перепутал комнаты. Твоя – дальше по коридору.
-Извини, Билл, в той комнате, другая кровать. – брат усмехался.
-Я..я..могу тебе предложить коврик, но извини, ты сам отказался спать у себя.
Чушь! Блин, какую чушь мы несем!
Ты встал и резким движением потянул меня на себя. Естественно я упал.
Ты не дал мне подняться, накрыв своим телом. Горячие поцелуи мгновенно заставляли меня хотел большего, но при попытке хоть как-то это большее получить, ты отстранялся и начинал меня дразнить.
-Тооооом…хочу тебя, гад! Ну не мучай меня! – мой голос был хриплым, я сгорал от желания.
Да, Том, выдержка у тебя оказалась лучше моей. Я видел, что тебе хочется побольше моего, я знал, что ты готов кричать, но что я мог? Я перестал просить. Я подчинился.
Меня смыло волной наслаждения. Я забылся сладостью момента и пришел в себя только тогда, когда ты уже слезал с меня, уставший, но такоооой счастливый.
Мы уснули обнявшись.
Я проснулся от солнечного света, бьющего в окно. Ооопс, кто-то забыл вчера задернуть шторы…
Щелнула защелка на двери и в комнату заглянула мама. На ее лице отразился шок…
-Мальчики…там…там пирог остывает. – сказала, и скрылась за дверью.
Мне стало смешно. Блин, да я ржал как ненормальный, разбудив Тома.
-Биииил, - протянул братишка, - что ты ржешь с утра пораньше? – страдания в его голосе было слышно вполне отчетливо.
Я поцеловал его, и рассмеявшись сказал:
-Пошли, мама опять приготовила пирог!
Надо ли говорить, что Том хохотал как ненормальный?

оставляёте коменты

Отредактировано Masanja (2007-12-22 16:32:14)